Первое, что удивляет зарубежного туриста в России, - это количество хмурых людей. Почему русские так мало улыбаются? И ведь это правда: мы улыбаемся значительно меньше, чем другие нации Запада и Востока. Голливудская улыбка чужда русским точно так же, как и елейное выражение лица жителей Китая или Вьетнама.
Исследователи коммуникативного поведения называют природную неулыбчивость одной из наиболее ярких национально-специфических черт русского общения. Эта особенность русских часто воспринимается на Западе как следствие плохого воспитания или неуважения к собеседнику.
Однако у этого феномена есть свои объяснения, и заключаются они не только в суровом климате и непростом историческом развитии нашей страны, но и в том, что русская улыбка выполняет совершенно другие функции, нежели улыбка зарубежная. Известные ученые-лингвисты И.А. Стернин и Ю.Е. Прохоров выделили в своем исследовании коммуникативного поведения несколько национальных особенностей русской улыбки.
1. Русские улыбаются иначе, чем другие народы.
Русская улыбка (в норме) выполняется только губами, изредка становится слегка виден верхний ряд зубов; демонстрация при улыбке верхних и нижних зубов, как это делают американцы, считается в русской культуре неприятной, вульгарной, а такая улыбка называется оскалом или «лошадиной». Русские писатели не раз обращали внимание на отличие русской и американской улыбок, характеризуя американскую как странную и искусственную для русского человека. Максим Горький писал, что у американцев на лице «прежде всего видишь зубы», а русская поговорка гласит: «Скалозубы не бывают любы». Не обошли этот вопрос и наши современники: сатирик Михаил Жванецкий писал, что американцы улыбаются, «как будто включены в сеть».
2. Улыбка в русском общении не является сигналом вежливости.
Для американцев и большинства западных европейцев улыбка - прежде всего сигнал вежливости, поэтому она обязательна при приветствии и в ходе светского разговора. Чем больше человек улыбается при приветствии, тем больше вежливости к собеседнику он демонстрирует. В некоторых восточных культурах улыбка вежливости даже имеет цель облегчить человеку восприятие негативной информации.
Так, Илья Эренбург в своих воспоминаниях рассказывает о китайце, который с улыбкой сообщил ему о смерти своей жены. Эта вежливая улыбка означала: «Вы не должны огорчаться, это мое горе». У русских такое просто немыслимо. Улыбка из вежливости русским не свойственна, более того, подчас воспринимается враждебно. Русская фраза «он из вежливости улыбнулся» содержит неодобрительное отношение к улыбнувшемуся. Вежливая улыбка для клиентов также неодобрительно называется у нас «дежурной» и считается проявлением неискренности.
3. В русском общении не принято улыбаться незнакомым.
Улыбка в русском общении адресуется чаще всего знакомым. Именно поэтому продавщицы не улыбаются покупателям - они же их не знают. Если русскому человеку улыбнулся незнакомый, это, скорее всего, побудит русского искать причину адресованной ему улыбки и вызовет вопрос: «А мы что, знакомы?» Улыбка рассматривается как приглашение вступить в контакт, в разговор. Если русский к такому контакту не готов, он не будет отвечать на улыбку. В случае случайной встречи взглядом американцы улыбаются, а у русских принято, наоборот, отвести взгляд.
4. У русских не принято улыбаться при исполнении служебных обязанностей, при выполнении какого-либо серьезного дела.
Эта особенность русской улыбки уникальна. Издавна приказчики, слуги, официанты были вежливы, но никогда не позволяли себе улыбаться. Старая добрая традиция жива и сегодня. Приветливая улыбка с трудом приживается в сфере русского сервиса, поскольку людям нашего менталитета такая «профессиональная» улыбка кажется искусственной маской, ложной личиной, за которой скрывается равнодушие. И в то время, как японских или американских детей с раннего детства обучают улыбаться как некой социальной обязанности, российские родители часто говорят детям: «Не улыбайся! В школе будь серьезен».
5. Русская улыбка призвана быть только искренней и иметь понятную причину.
У русских людей улыбка - обязательно искренняя, открытая и выражает хорошее настроение человека или симпатию к собеседнику. Улыбки, не подкрепленные позитивным душевным состоянием, вызывают моментальное недоверие и неодобрение. «Иногда и в улыбке скрывается яд», «Что в сердце варится, в лице не утаится», «Горечи сердца не усладишь улыбкой» - гласят русские пословицы. У китайцев же иначе говорят: «На сердце обида, а на лице улыбка». Излишняя улыбчивость или веселость кажется подозрительной. Такая улыбка может рассматриваться как глупость или в худшем случае как вызывающее поведение (для мужчин) или приглашающий знак (для женщин). Поэтому говорят: «Смех без причины - признак дурачины».
6. Улыбка должна быть уместной.
Русским важно, чтобы улыбка была к месту и соответствовала ситуации. Русская поговорка гласит: делу время, потехе час. Учителя очень часто делают замечания детям: «Потом будешь улыбаться, работай». Не принято улыбаться, если рядом есть люди, о которых известно, что у них серьезные огорчения: кто-то болен, озабочен личными проблемами и т. д. - «не до улыбок».
Несмотря на то что улыбка не свойственна русским, ученые-лингвисты отмечают, что все же в большинстве своем русские люди веселые, гостеприимные, жизнерадостные и остроумные. Улыбка и смех - это не одно и то же, и, по мнению исследователей, именно смех присущ России, хоть порой это и тот самый «смех сквозь слезы», про который писал Гоголь.
Я где-то прочла, что у англичан существует понятие «upper lips». Оно обозначает, что любые жизненные невзгоды нужно встречать с улыбкой. Чтобы не случилось, уголки рта дисциплинированно должны смотреть вверх. Английская улыбка — проявление самообладания и выдержки. Джентльмены и леди держат удары судьбы с достоинством. Посмотрите на Джеймса Бонда — вопреки всем бедам и испытаниям он улыбается, сдержанно и элегантно.
Американская улыбка — это другая история. В наших широтах она негативно оценивалась, даже стала синонимом неявственной реакции на происходящее, показухи. Люди растягивают рты в улыбках, а на самом деле улыбаться не хотят, поэтому это противоестественно и даже неприятно. Такова была аргументация. В общем-то, я даже с ней соглашалась, пластиковые улыбки казались мне ненужной подделкой, до момента, пока я не попала в США. Без идеализации, к которой я, как натура впечатлительная, склонна, могу сказать, что дежурная американская улыбка — это реально существующий феномен. Они правда улыбаются: в метро, магазинах и лифтах. По негласному соглашению принято улыбаться, глядя в лицо незнакомцу или знакомому.
Но что меня удивило, это вовсе не противно, наоборот. Удивительно, но это — приятно. Мир встречает вас с позитивным настроем: естественный он или результат усилий — какая разница? Вы видите людей, которые приветливы, вроде как довольны происходящим, не посвящают в горести своего существования. И этот факт создает приятный эмоциональный фон вашего дня. Очевидно же, что у каждого из нас есть свои поводы печалиться или напрягаться, но совсем не обязательно сообщать об этом миру. Очевидно же, что каждый из нас преодолевает, и совсем не обязательно об этом напоминать. Мы все об этом знаем, но мы справляемся, а потому мы улыбаемся. Улыбающийся человек — человек сильный и успешный. Американская улыбка это демонстрация жизненного успеха. И что плохого в том, что люди стремятся быть таковыми? Или что плохого в том, что существует такая созданная обществом модель? Американская мечта нераздельна с белозубой идеальной улыбкой. Голливудский стандарт.
Есть улыбка азиатов. В Таиланде меня поразило два факта — местные жители в основном очень вежливые — раз, они улыбаются, едва встретятся с вами глазами, улыбаются почти все время, пока вы ведете с ними разговор — это два. И это особая улыбка. Мне кажется, так улыбаются счастливые дети. Конечно, так происходит не всегда и не со всеми, но довольно-таки часто. Может быть это связано с вероисповеданием. Буддисты принимают все как есть и стремятся радоваться каждому мгновению. Вот уж действительно мудрая жизненная философия, которая находит отклик в западной цивилизации… Жизнь современного человека сплошь состоит из стрессов, ожиданий и реализаций, которые планируем мы сами или которые возлагаются на нас. Умение получить радость от момента, когда можно остановиться, поднять голову и улыбнуться солнцу, — то, чему нам нужно учиться. Улыбка азиатов, в этом смысле, как проявление мудрости и радости жить.
Любая из причин улыбаться — убедительна. Воспринимать происходящее, открываясь в позитивном приветствии, гораздо приятнее, чем хмуро смотреть не мир. Улыбка — то единственное, что можно сделать, не прилагая усилий и что сделает мир лучше. Да, это не решает глобальных проблем, не предлагает решений, не учит, но создает приятный эмоциональный фон. Улыбайтесь и мир улыбнется вам в ответ. И это — большой подарок.
Наши эмоциональные выражения кажутся врожденными, они - часть нашего эволюционного наследия. И тем не менее их этимология остается загадкой. Можем ли мы отследить эти социальные сигналы с самого начала, от их эволюционных корней, до поведения наших предков?
Около десяти лет назад в лаборатории Принстонского университета мы изучали, как мозг наблюдает за зоной безопасности вокруг тела и контролирует наклоны, поеживания, прищуривания и другие действия, которые уберегают нас от воздействия окружающих.
Наши опыты были сфокусированы на специфическом наборе областей в мозге человека и обезьян. Эти области мозга немедленно «обрабатывали» пространство вокруг тела, использовали сенсорную информацию и преобразовывали ее в движение. Мы отслеживали активность индивидуальных нейронов в тех областях, пытаясь понять их функцию. Когда мы просматривали наши видео, я повсюду замечал пугающее сходство: защитные действия обезьян были ужасно похожи на стандартные человеческие социальные сигналы. Почему, когда вы дуете в лицо обезьяне, ее выражение лица так странно похоже на человеческую улыбку? Почему, смеясь, мы будто бы используем некоторые элементы защитной стойки?
Как выяснилось, мы были не первыми, кто искал взаимосвязь между защитными движениями и социальным поведением. Хейни Хедигер, хранитель зоопарка Цюриха в 60-е годы, поделился с нами своим инсайтом. Он пытался понять, как поделить пространство зоопарка между животными так, чтобы учесть их естественные надобности, и поэтому иногда спрашивал совета у главного биолога зоопарка. И часто он удивлялся, когда узнавал, как животные взаимодействуют с окружающим пространством.
Во время экспедиции по Африке, где он ловил новых экземпляров для зоопарка, Хедигер заметил постоянно повторяющуюся схему поведения среди животных, на которых охотились хищники. Зебра, к примеру, не просто убегает ото льва. Вместо этого она, кажется, выстраивает невидимый периметр вокруг себя. Пока лев находится вне этого периметра, зебра в безопасности. Когда лев пересекает границу, зебра меняет локацию и восстанавливает зону безопасности. Если лев входит в зону меньшего размера, зебра убегает. У самих зебр между собой действуют похожие «защитные зоны», и, хотя они гораздо меньше, к ним относятся с подобающим уважением. В толпе зебры никогда не идут вплотную. Они ступают и двигаются так, чтобы поддерживать минимальное организованное пространство между собой.
В 60-е годы американский психолог Эдвард Холл адаптировал ту же самую идею для человеческого поведения. Холл выяснил, что каждый человек имеет защитную зону шириной 60–90 см, расширяющуюся к голове и сужающуюся к ногам. У зоны нет фиксированного размера: если вы нервничаете, она растет, если вы расслаблены, она сжимается. Она также зависит от вашего культурного воспитания. Личное пространство меньше в Японии и больше в Австралии. Поместите японца и австралийца в одну комнату - последует странный танец: японец шагнет вперед, австралиец сделает шаг назад, и так они будут следовать один за другим. Может быть, даже и не обратив внимания на то, что происходит.
Хедигер и Холл привели нас к важному открытию. Механизм, который мы используем для защиты, также формирует основу нашей социальной вовлеченности. В конце концов, он организует своего рода сеть внутри социального пространства.
Улыбка, один из главных инструментов социального взаимодействия, - очень специфическая вещь. Верхняя губа поднимается, чтобы продемонстрировать зубы. Щеки расплываются в стороны. Кожа вокруг глаз морщится. Дюшен де Булон, невролог, живший в XIX веке, заметил, что холодная, фальшивая улыбка часто ограничивается ртом, тогда как подлинная, дружелюбная улыбка всегда вовлекает глаза. Искренняя улыбка сейчас названа дюшеновской в его честь.
Улыбка также может свидетельствовать о подчинении. Сотрудники, подвластные кому-то, улыбаются гораздо больше, находясь среди влиятельных людей. («Бывало, / Улыбками, поклонами встречали, / Едва не становились на колени, / Как в храме!», - замечает Патрокл об Ахилле в «Троиле и Крессиде»).
Это только добавляет загадочности. Почему показывание зубов - признак дружелюбия? Зачем делать это в знак покорности? Разве зубы нужны не для того, чтобы свидетельствовать об агрессии?
Большинство этологов сходятся в том, что улыбка с точки зрения эволюции явление древнее и что ее варианты встречаются у многих приматов. Если вы наблюдаете за группой обезьян, вы заметите, что они иногда одаривают друг друга тем, что выглядит как гримаса. Они коммуницируют без агрессии; этологи называют это «беззвучная демонстрация зубов». Некоторые теоретики утверждают, что этот жест произошел из более или менее противоположного - подготовки к атаке.
Но мне думается, что, фокусируясь лишь на зубах, они многое упускают. На самом деле эта «демонстрация зубов» включает все тело. Представьте двух обезьян, А и Б. Обезьяна Б пересекает личное пространство обезьяны А. Результат? Два нейрона, отвечающие за мониторинг личного пространства, начинают потрескивать, взывая классическую защитную реакцию. Обезьяна А смотрит прищурившись, защищая глаза. Ее верхняя губа подтягивается. Она обнажает зубы, но это просто побочный эффект: смысл подтянутой губы - не столько в том, чтобы подготовиться к нападению, сколько в том, чтобы подтянуть кожу на лице, слегка прикрыв кожными складками глаза. Уши «отъезжают» назад, защищаясь от повреждений. Голова втягивается, а плечи поднимаются, чтобы прикрыть уязвимые горло и шею. Голова отворачивается от надвигающегося объекта. Торс подается вперед, чтобы защитить живот. В зависимости от местонахождения угрозы руки могут скрещиваться перед торсом или перед лицом. Обезьяны чаще всего принимают обычную защитную стойку, которая защищает хрупкие и уязвимые части тела.
Обезьяна Б может узнать многое, наблюдая за реакцией обезьяны А. Если обезьяна А защищается, как бы полностью отвечая на действия обезьяны Б, то это хороший знак, свидетельствующий, что обезьяна А напугана. Ей неудобно. Ее личное пространство захвачено. Она воспринимает обезьяну Б как врага, как кого-то, превосходящего ее в социальном плане. С другой стороны, обезьяна А может ответить «невнятно», едва сощурив глаза и поворачивая голову назад. Это значит, что обезьяна А не особенно напугана, - она не воспринимает обезьяну Б как социально превосходящую или как врага.
Такая информация очень полезна членам социальной группы. Обезьяна Б может изучить, где нужно находиться, чтобы выразить уважение обезьяне А. Таким образом, развивается социальный сигнал; естественный отбор предпочтет обезьян, которые могут считывать реакции подчинения в своей группе и подстроить свое поведение в соответствии с ними. Кстати, это, возможно, самая важная часть этой истории: больше всего эволюционного давления приходится на тех, кто получает сигнал, а не на тех, кто его посылает. Эта история - о том, как мы начали реагировать на улыбку.
Зачастую природа - это гонка вооружений. Если обезьяна Б может собирать полезную информацию, наблюдая за обезьяной А, то обезьяне А полезно манипулировать этой информацией, чтобы повлиять на обезьяну Б. То есть эволюция предпочитает обезьян, которые могут при правильных обстоятельствах как бы разыграть защитную реакцию. Полезно убедить других, что ты им не угрожаешь.
Посмотрим на происхождение улыбки: это кратко мелькнувшая имитация защитной стойки. У людей существует лишь урезанная ее версия, при которой задействуются лицевые мышцы: верхняя губа подтягивается, щеки расходятся в стороны и вверх, глаза сощуриваются. Сегодня мы используем ее скорее чтобы коммуницировать с позиции дружелюбной агрессии, чем с позиции полного подчинения и содействия.
И все же мы по-прежнему можем наблюдать «обезьяньи» жесты в себе. Иногда мы улыбаемся, чтобы выказать полное подчинение, и эта раболепная улыбка может возникнуть вместе с отголоском защитной стойки во всем теле: голова опущена, плечи вверх, торс приподнят, руки перед грудью. Как и обезьяны, мы реагируем на эти сигналы автоматически. Мы не можем не чувствовать тепла по отношению к тем, кто излучает дюшеновскую улыбку. Мы не можем не чувствовать презрения по отношению к человеку, который внешне выказывает повиновение, так же как не можем не быть подозрительны к тем, кто имитирует душевное тепло бездушной улыбкой с холодными глазами.
Невероятно, что столь многое могло появиться из такого простого корня. Древний защитный механизм, механизм, который анализирует пространство вокруг тела и организует защитные движения, внезапно оказывается в гиперсоциальном мире приматов, окруженных улыбками, смехом, плачем и заискиванием. Каждый из этих типов поведения затем делится на несколько других, разрастаясь в целую кодовую книгу сигналов для использования в разных социальных условиях. Не все человеческие выражения можно объяснить через это, но очень многие. Дюшеновская улыбка, холодная улыбка, смех над шуткой, смех признательности за умную остроту, жестокий смех, пресмыкание, призванное показать благоговение пред кем-то, или прямая спина, демонстрирующая уверенность, скрещенные руки, показывающие подозрение, распростертые объятья («Добро пожаловать!»), печальная гримаса, с которой мы выказываем сочувствие чьей-то грустной истории, - весь этот набор выражений смог появиться из одного защитного сенсорно-моторного механизма, который не имеет ничего общего с коммуникацией.
Наши эмоциональные выражения кажутся врожденными, они - часть нашего эволюционного наследия. И тем не менее их этимология остается загадкой. Можем ли мы отследить эти социальные сигналы с самого начала, от их эволюционных корней, до поведения наших предков
Задолго до появления разговорного языка наши предки общались с помощью жестов. И сейчас многое из того, что мы сообщаем друг другу, - невербально. Но почему мы скалим зубы, когда хотим выразить дружелюбие? Зачем мы смеемся? Предлагаем Вам перевод статьи о теории происхождения улыбки.
Наши эмоциональные выражения кажутся врожденными, они - часть нашего эволюционного наследия. И тем не менее их этимология остается загадкой. Можем ли мы отследить эти социальные сигналы с самого начала, от их эволюционных корней, до поведения наших предков?
Около десяти лет назад в лаборатории Принстонского университета мы изучали, как мозг наблюдает за зоной безопасности вокруг тела и контролирует наклоны, поеживания, прищуривания и другие действия, которые уберегают нас от воздействия окружающих.
Наши опыты были сфокусированы на специфическом наборе областей в мозге человека и обезьян. Эти области мозга немедленно «обрабатывали» пространство вокруг тела, использовали сенсорную информацию и преобразовывали ее в движение. Мы отслеживали активность индивидуальных нейронов в тех областях, пытаясь понять их функцию. Когда мы просматривали наши видео, я повсюду замечал пугающее сходство: защитные действия обезьян были ужасно похожи на стандартные человеческие социальные сигналы. Почему, когда вы дуете в лицо обезьяне, ее выражение лица так странно похоже на человеческую улыбку? Почему, смеясь, мы будто бы используем некоторые элементы защитной стойки?
Как выяснилось, мы были не первыми, кто искал взаимосвязь между защитными движениями и социальным поведением. Хейни Хедигер, хранитель зоопарка Цюриха в 60-е годы, поделился с нами своим инсайтом. Он пытался понять, как поделить пространство зоопарка между животными так, чтобы учесть их естественные надобности, и поэтому иногда спрашивал совета у главного биолога зоопарка. И часто он удивлялся, когда узнавал, как животные взаимодействуют с окружающим пространством.
Во время экспедиции по Африке, где он ловил новых экземпляров для зоопарка, Хедигер заметил постоянно повторяющуюся схему поведения среди животных, на которых охотились хищники. Зебра, к примеру, не просто убегает ото льва. Вместо этого она, кажется, выстраивает невидимый периметр вокруг себя. Пока лев находится вне этого периметра, зебра в безопасности. Когда лев пересекает границу, зебра меняет локацию и восстанавливает зону безопасности. Если лев входит в зону меньшего размера, зебра убегает. У самих зебр между собой действуют похожие «защитные зоны», и, хотя они гораздо меньше, к ним относятся с подобающим уважением. В толпе зебры никогда не идут вплотную. Они ступают и двигаются так, чтобы поддерживать минимальное организованное пространство между собой.
В 60-е годы американский психолог Эдвард Холл адаптировал ту же самую идею для человеческого поведения. Холл выяснил, что каждый человек имеет защитную зону шириной 60–90 см, расширяющуюся к голове и сужающуюся к ногам. У зоны нет фиксированного размера: если вы нервничаете, она растет, если вы расслаблены, она сжимается. Она также зависит от вашего культурного воспитания. Личное пространство меньше в Японии и больше в Австралии. Поместите японца и австралийца в одну комнату - последует странный танец: японец шагнет вперед, австралиец сделает шаг назад, и так они будут следовать один за другим. Может быть, даже и не обратив внимания на то, что происходит.
Хедигер и Холл привели нас к важному открытию. Механизм, который мы используем для защиты, также формирует основу нашей социальной вовлеченности. В конце концов, он организует своего рода сеть внутри социального пространства.
Улыбка, один из главных инструментов социального взаимодействия, - очень специфическая вещь. Верхняя губа поднимается, чтобы продемонстрировать зубы. Щеки расплываются в стороны. Кожа вокруг глаз морщится. Дюшен де Булон, невролог, живший в XIX веке, заметил, что холодная, фальшивая улыбка часто ограничивается ртом, тогда как подлинная, дружелюбная улыбка всегда вовлекает глаза. Искренняя улыбка сейчас названа дюшеновской в его честь.
Улыбка также может свидетельствовать о подчинении. Сотрудники, подвластные кому-то, улыбаются гораздо больше, находясь среди влиятельных людей. («Бывало, / Улыбками, поклонами встречали, / Едва не становились на колени, / Как в храме!», - замечает Патрокл об Ахилле в «Троиле и Крессиде»).
Это только добавляет загадочности. Почему показывание зубов - признак дружелюбия? Зачем делать это в знак покорности? Разве зубы нужны не для того, чтобы свидетельствовать об агрессии?
Большинство этологов сходятся в том, что улыбка с точки зрения эволюции явление древнее и что ее варианты встречаются у многих приматов. Если вы наблюдаете за группой обезьян, вы заметите, что они иногда одаривают друг друга тем, что выглядит как гримаса. Они коммуницируют без агрессии; этологи называют это «беззвучная демонстрация зубов». Некоторые теоретики утверждают, что этот жест произошел из более или менее противоположного - подготовки к атаке.
Но мне думается, что, фокусируясь лишь на зубах, они многое упускают. На самом деле эта «демонстрация зубов» включает все тело. Представьте двух обезьян, А и Б. Обезьяна Б пересекает личное пространство обезьяны А. Результат? Два нейрона, отвечающие за мониторинг личного пространства, начинают потрескивать, взывая классическую защитную реакцию. Обезьяна А смотрит прищурившись, защищая глаза. Ее верхняя губа подтягивается. Она обнажает зубы, но это просто побочный эффект: смысл подтянутой губы - не столько в том, чтобы подготовиться к нападению, сколько в том, чтобы подтянуть кожу на лице, слегка прикрыв кожными складками глаза. Уши «отъезжают» назад, защищаясь от повреждений. Голова втягивается, а плечи поднимаются, чтобы прикрыть уязвимые горло и шею. Голова отворачивается от надвигающегося объекта. Торс подается вперед, чтобы защитить живот. В зависимости от местонахождения угрозы руки могут скрещиваться перед торсом или перед лицом. Обезьяны чаще всего принимают обычную защитную стойку, которая защищает хрупкие и уязвимые части тела.
Обезьяна Б может узнать многое, наблюдая за реакцией обезьяны А. Если обезьяна А защищается, как бы полностью отвечая на действия обезьяны Б, то это хороший знак, свидетельствующий, что обезьяна А напугана. Ей неудобно. Ее личное пространство захвачено. Она воспринимает обезьяну Б как врага, как кого-то, превосходящего ее в социальном плане. С другой стороны, обезьяна А может ответить «невнятно», едва сощурив глаза и поворачивая голову назад. Это значит, что обезьяна А не особенно напугана, - она не воспринимает обезьяну Б как социально превосходящую или как врага.
Такая информация очень полезна членам социальной группы. Обезьяна Б может изучить, где нужно находиться, чтобы выразить уважение обезьяне А. Таким образом, развивается социальный сигнал; естественный отбор предпочтет обезьян, которые могут считывать реакции подчинения в своей группе и подстроить свое поведение в соответствии с ними. Кстати, это, возможно, самая важная часть этой истории: больше всего эволюционного давления приходится на тех, кто получает сигнал, а не на тех, кто его посылает. Эта история - о том, как мы начали реагировать на улыбку.
Зачастую природа - это гонка вооружений. Если обезьяна Б может собирать полезную информацию, наблюдая за обезьяной А, то обезьяне А полезно манипулировать этой информацией, чтобы повлиять на обезьяну Б. То есть эволюция предпочитает обезьян, которые могут при правильных обстоятельствах как бы разыграть защитную реакцию. Полезно убедить других, что ты им не угрожаешь.
Посмотрим на происхождение улыбки: это кратко мелькнувшая имитация защитной стойки. У людей существует лишь урезанная ее версия, при которой задействуются лицевые мышцы: верхняя губа подтягивается, щеки расходятся в стороны и вверх, глаза сощуриваются. Сегодня мы используем ее скорее чтобы коммуницировать с позиции дружелюбной агрессии, чем с позиции полного подчинения и содействия.
И все же мы по-прежнему можем наблюдать «обезьяньи» жесты в себе. Иногда мы улыбаемся, чтобы выказать полное подчинение, и эта раболепная улыбка может возникнуть вместе с отголоском защитной стойки во всем теле: голова опущена, плечи вверх, торс приподнят, руки перед грудью. Как и обезьяны, мы реагируем на эти сигналы автоматически. Мы не можем не чувствовать тепла по отношению к тем, кто излучает дюшеновскую улыбку. Мы не можем не чувствовать презрения по отношению к человеку, который внешне выказывает повиновение, так же как не можем не быть подозрительны к тем, кто имитирует душевное тепло бездушной улыбкой с холодными глазами.
Невероятно, что столь многое могло появиться из такого простого корня. Древний защитный механизм, механизм, который анализирует пространство вокруг тела и организует защитные движения, внезапно оказывается в гиперсоциальном мире приматов, окруженных улыбками, смехом, плачем и заискиванием. Каждый из этих типов поведения затем делится на несколько других, разрастаясь в целую кодовую книгу сигналов для использования в разных социальных условиях. Не все человеческие выражения можно объяснить через это, но очень многие. Дюшеновская улыбка, холодная улыбка, смех над шуткой, смех признательности за умную остроту, жестокий смех, пресмыкание, призванное показать благоговение пред кем-то, или прямая спина, демонстрирующая уверенность, скрещенные руки, показывающие подозрение, распростертые объятья («Добро пожаловать!»), печальная гримаса, с которой мы выказываем сочувствие чьей-то грустной истории, - весь этот набор выражений смог появиться из одного защитного сенсорно-моторного механизма, который не имеет ничего общего с коммуникацией.
